Читаем без скачивания Бабский мотив [Киллер в сиреневой юбке] - Иоанна Хмелевская

Иоанна Хмелевская

Бабский мотив

— Послушай-ка, — с порога заявила Мартуся, вернувшись с деловых переговоров. — На твоей помойке под ивой валяется какая-то баба. Это ведь у тебя там помойка, да?

Я посмотрела на иву. Начинало темнеть.

— Теоретически — помойка, хотя с мусорщиками я пока не договорилась. А что?

— Я же говорю: там баба валяется.

— Ну и что?

— Может, сделать что-нибудь? Вдруг она пьяная?

Смысл её слов до меня по-прежнему не доходил, очень уж я была сердита.

— И что дальше? Тебе её жалко, что ли? Пусть себе протрезвеет в зелёных кущах. Никто её там не задавит… Она вдоль валяется или поперёк?

Мартуся рассеянно огляделась в прихожей, повесила сумку на вешалку, закинула на шкафчик стопку папок и сменила свои туфельки на мои шлёпанцы.

— Скособочившись. Этак геометрически. Вообще-то на проезжую часть она не высовывается. Слушай, а тебя что, это вообще не трогает? В конце концов, твой же дом, твоя ива, твоя помойка!

— Ничего иве не сделается. А вот насчёт бабы…

Я задумалась. Не будь я так зла по самым разным причинам, повела бы себя как нормальный человек. Но злость во мне просто кипела, я ненавидела весь мир, бабу, даже собственную иву, которая, ей-богу, в жизни мне ничего плохого не сделала. Правда, один раз попыталась выколоть глаз, но тут уж я сама виновата.

Мартуся неуверенно переминалась на пороге кухни.

— Может, сходить посмотреть на неё поближе? А то потом скажут, что у меня галлюцинации всякие. Если бы она лежала на моей помойке, я бы в окошко хоть выглянула.

— В окно помойку не видно. Ну ладно уж, пойду гляну.

И тут меня осенило:

— Слушай, я её сфотографирую! На всякий случай. Чтобы про меня тоже потом не говорили насчёт галлюцинаций, к тому же хватит с меня чужих машин у моего забора. Где фотоаппарат?

Мы выскочили на улицу как были — в тапочках. К счастью, погода стояла сухая, а до помойки от калитки было метров десять. Фотоаппарат я настроила на ходу.

Действительно, у моего мусорного сарайчика лежала скорченная фигура, на первый взгляд — женщина. В чёрных брюках. И что это бабы так упрямо носят портки? Ну ладно, взбесились они на почве эмансипации, к власти рвутся — так пусть себе властвуют на здоровье, но для этого нужна совсем не та часть тела, которую в штаны облачают, властвовать можно и в юбке… Рыжие патлы заслоняли лицо, из-под брюк торчали туфли на высоких шпильках. Да уж, тут не ошибёшься — женщина. Патлы и портки ещё ни о чем не говорят, но на этаких каблучищах мужики не ходят. Слава богу, хоть на такое они ещё не способны.

Я сделала два снимка, сверкнув вспышкой.

Потом с большой неохотой согласилась подумать, как быть дальше. Мартуся маялась у меня за спиной.

— Тебе не кажется, что она как-то не так выглядит? — встревоженно шипела она. — Вдруг ей плохо, мы с тобой тогда настоящими чудовищами окажемся. Причём нечеловеческими.

— Если она не криминальный элемент, то мы с тобой можем не тратить своё человеколюбие, — холодно парировала я. — Только преступников в нашей стране полагается жалеть, холить и лелеять. Я могу позвонить, если этот паршивый мобильник хоть с кем-нибудь меня соединит. Господи, тебе обязательно надо было вылезать из машины и натыкаться на неё?!

— Необязательно, — с готовностью признала Мартуся. — Но она как-то случайно попалась мне на глаза, вот я из любопытства и подошла…

— Мало того, что ива свисает, так баба ещё и травкой прикрылась. Это полынь с лебедой, я сама их повыдёргивала из этой песчаной горки. Видишь, это совсем не песок даже, а мой хвалёный садовый чернозём.

— Так ты что, сама прикрыла?

— Кого? Чернозём?

— Да нет же, бабу эту.

— Ты считаешь, что она тут три недели валяется? Я сорняки полола три недели назад! Неужели не видно, что они совсем высохли!

— Я в сорняках не разбираюсь, — жалобно вздохнула Мартуся. — Но ты права, тётку они слегка прикрывают.

Мы ещё немного постояли, вглядываясь в распростёртую фигуру.

— Тадеуш сегодня приедет? — вдруг спросила Мартуся.

— Приедет, черт побери, но к вечеру. Он уже приезжал сегодня и уехал, я потому и злая. По второму разу подписывать всякую чушь! И Витек явится — в уши мне капать насчёт сигнализации… Такую ерунду без меня сделать не могут!

— Но ведь платишь за это ты!

— Ну и заплачу! Ты что, видела когда-нибудь, чтобы я изо дня в день трескала чёрную икру, фазанов в малаге и устриц?

— Устрицы — трескала…

— Так ведь это не здесь, а во Франции! На берегу Атлантики! Там они дешевле картошки!

— Дешевле, дешевле, успокойся, — поспешно согласилась Мартуся. — А какое отношение…

— А такое, что я на жратву не трачусь! Ты у меня меха с брильянтами видела?!

— Ну не знаю, если эта твоя куртенка — меха…

— По институтам красоты я не бегаю, на одежду плевать хотела, драгоценности мне до лампочки, бутылка водки у меня по три года стоит непочатая, а шампанское с прошлого года лежит. Так на что мне деньги тратить…

— На пиво… — робко подсказала Мартуся.

— Ты что, сдурела? Сколько я того пива выпью? Три бочки, что ли? И где мне его хранить? Оно мне вообще вредно, без тебя я его почти в рот не беру. Ну хорошо, — смилостивилась я, — на вино трачусь. Дорогущее оно, конечно, но кабы я лакала в день по бутылке, ты давно бы уже ко мне на могилку ходила, потому как излишек вина тоже во вред. Они и впрямь считают, что я поскуплюсь на дурацкую сигнализацию?!

— А на что тебе, собственно, сигнализация? У тебя ворам и поживиться почти нечем.

— Потому что воры — дураки, — мрачно объяснила я. — Думают, у меня тут полон дом сокровищ несметных. У нормального человека они наверняка и были бы. Зато у меня есть компьютер, а в нем все моё добро, ворам оно ни к чему, а для меня — смысл жизни. На эту дурацкую зип-дискету я переписывать не умею, то есть умела, но забыла как, и терпения у меня на неё не хватает. Ну и машина моя, конечно… холера им в бок, далась им моя машина!

— Так и будем здесь и сейчас на эти темы…

Все это время мы стояли на утоптанной дорожке, в двух метрах от лежащей на помойке фигуры, начисто забыв, зачем сюда пришли.

Я опомнилась.

— Как думаешь, она жива? — подозрительно спросила я. — Куда звонить, в полицию или в «скорую»?

— Я проверять не буду, и не проси! — всполошилась Мартуся. — Хочешь — сама её пощупай.

— Не хочу.

— Тогда звони туда, куда дозвонишься. Нам обязательно здесь стоять или можно звонить из дома?

— Телефон дома, — подумав, ответила я, — так что считай, что с этим мы разобрались. Кстати, а ты со своими делами разобралась?..

В кухне наше шоу продолжилось. Мой мобильник работал либо в кухне, либо на терраске за домом, но на терраске нас наверняка караулили бездомные кошки, относившиеся к моим выходам на улицу как к появлению официанта с подносом.

Сейчас мне было не до котов, кормить их я собиралась позже, так что лучше уж звонить из кухни.

Мартуся, которая приехала в Варшаву из Кракова на пару дней, слегка оголодала от последних впечатлений и принялась шуровать по кастрюлям, навалила себе в тарелку бобов, сверху пришлёпнула куриную ногу. Она что-то там пискнула про салатик, но никакого салата у меня и в помине не было, так что я посоветовала ей ограничиться лимоном.

Ожесточённо долбя по кнопкам телефонной трубки, я наконец дозвонилась до полиции, вежливо представилась и забубнила:

— Простите, пожалуйста, что я вам вечно жизнь отравляю, но со «скорой» меня не соединяют, а у моего дома валяется чужая личность, пола, скорее всего, женского, в каком состоянии — не знаю, так что я рассчитываю, что вы прихватите и врача. Городских телефонов здесь нет, поэтому поторопитесь, прошу вас. Номер моего мобильного есть, наверное, у всей варшавской полиции…

А Мартуся все это время тараторила как заведённая:

— Слушай, какие бобы шикарные, с ума сойти! Кстати, курица тоже роскошная! А знаешь, с лимоном в холодном виде — отличная идея…

Можно мне пива? Так вот, слушай, это же настоящее чудо, мне самой не верится. Я оставила им сценарий, мы даже его обсуждали, договор подпишем на той неделе. Где этот чёртов Тадеуш? Пусть проследит за всем, это и тебя касается, я у тебя побуду, если не помешаю…

Тут Мартуся прервалась, поскольку набила рот едой, так что, покончив с полицией, я смогла вклиниться в её монолог:

— Я тебе всегда рада, особенно сейчас. Я договорюсь с ветеринаром, и мы хоть одну кошку изловим!

Мартуся чуть не подавилась.

— У тебя есть кошка?!

— Тринадцать, если быть точной, но две не в счёт. Четырех я уже обработала… нет, даже пятерых… значит, остаётся восемь, причём с одной надо срочно разобраться. Нет, что я говорю, остаётся шесть. Хотя, может, и семь, потому как я их не могу пересчитать, они все время меняются.